Великие просветители
В ясный летний день 6 июня 1925 г. в 3 часа пополудни в южном предместье Парижа происходила необычная и даже уникальная с современной нам точки зрения церемония. В маленьком городке Жювизи (на Орже, небольшом притоке Сены) перед красивым двухэтажным особняком, увенчанным странной башней с куполом, собралось свыше трехсот человек, прибывших сюда из многих городов Франции и даже из других стран. Здесь можно было увидеть известных ученых-академиков, литераторов, журналистов, представителей городской администрации и даже правительства Франции...
Среди присутствовавших было немало военных чинов -- от лейтенанта до генерала. Об особом, официальном характере собрания говорило присутствие отряда полиции и пожарных... Но прежде всего бросалось в глаза,что среди собравшихся было много видных астрономов, в том числе А. Данжон из Страсбурга и автор новой тогда вихревой космогонической гипотезы Э. Бело, вице-президент Парижской академии наук и президент Астрономического общества Франции Ш. Лаллеман, директор Парижской астрономической обсерватории Б. Байо... И море цветов и венков из живых цветов...
Все говорило о том, что это были необыкновенно пышные похороны знаменитого астронома. Действительно, венок из живых роз и фиалок -- от Французского астрономического общества, венки от города Жювизи, от Бельгийского астрономического общества, от Оптического общества Франции. Тут же венки от различных парижских издательств и редакций журналов... А рядом -- маленькие скромные букетики от неизвестных друзей и почитателей. Наконец, уникальный символический венок в форме звезды из красных роз, какие особенно любил покойный, -- "от его спутницы -- на Земле и сотрудницы -- в Небе", как было сказано в описании церемонии.
Так в этот день провожали в последний путь французского астронома Камилла Фламмариона, посвятившего всю свою жизнь... популяризации астрономии. Он скончался 3 июня и нашел место своего последнего упокоения в прекрасном парке, окружавшем его дом-обсерваторию в Жювизи.
Со всех концов света потоком шли соболезнующие телеграммы и письма. Их были тысячи: от правительства Франции, из крупнейших газет и журналов, от обсерваторий и астрономических обществ, от безвестных благодарных любителей науки. Были среди этих телеграмм и две из России: от Московского общества любителей астрономии, за подписью его президента, будущего академика А. А. Михайлова, и от московского Коллектива наблюдателей, руководимого Б. А. Воронцовым-Вельяминовым. Камилл Фламмарион был почетным членом МОЛА, "Нижегородского кружка любителей физики и астрономии" и Русского астрономического общества.
В наши дни -- среди огромного потока популярных книг и брошюр на космические темы -- читателю нелегко понять, чем были вызваны такой широчайший отклик на кончину французского ученого, такие знаки уважения, скорби, любви и даже преклонения перед... популяризатором науки. Разумеется, среди современных астрономов-профессионалов и любителей вряд ли найдется человек, не слыхавший этого имени. Известно, что многие астрономы начинали свой путь в науку с книг Фламмариона. Вместе с тем, известно и то, что многие астрономы-специалисты, например, наши академики Ф. А. Бредихин, А. А. Белопольский, В.Г.Фесенков, относились к Фламмариону, как к "несерьезному" писателю. И многие советские авторы, писавшие о Камилле Фламмарионе, не упускали случая упрекнуть его в ненаучных фантазиях, склонности к мистике и спешили разделить его как бы на две личности -- талантливого популяризатора и мистика, спиритуалиста, рассматривая эту вторую сторону его деятельности как своего рода грех, дань эпохе... Но при этом забывали, что во Вселенной все держится на неразрывном единстве противоположностей.
В наши дни, когда в обстановке политической и экономической нестабильности астрология, религия и даже мистика и в нашей стране стали едва ли не модными темами на радио и на телевидении, именно на работы Фламмариона пытаются опереться наши новоиспеченные и небескорыстные астрологи-практики. Они не утруждают себя при этом более близким знакомством ни с историей астрономии, ни со сложным духовным миром незаурядных личностей, которые сыграли свою историческую роль на том или ином этапе развития науки, культуры, общества и деятельность которых была несовместима с эксплуатацией суеверия и невежества пугливого и доверчивого обывателя.
Чтобы понять уникальный "феномен Фламмариона", загадку его всемирной популярности, его роль в формировании не одного поколения будущих астрономов, истоки его влияния на широкие круги читателей и слушателей, возвратимся от описанной выше печальной церемонии в Жювизи на 83 года назад и кратко напомним жизнь этого человека.
Николя Камилл Фламмарион родился 26 февраля 1842 г. в семье небогатого земледельца Этьенна-Жюля Фламмариона, занимавшегося в то время мелкой торговлей в маленьком городке, почти деревне, Монтиньи-ле-Руа. Но хотя сам Фламмарион и считал себя поэтому выходцем из деревни, говоря о себе "истинное дитя природы", его мать Франсуаза Ломон, имевшая некоторые претензии на аристократичность, стремилась воспитать его в ином духе и даже запрещала своему первенцу Камиллу играть с детьми местной общины.
В четыре года Камилл уже бегло читал, в четыре с половиной -- писал, в пять познакомился с грамматикой и арифметикой, в шесть был лучшим учеником начальной школы и почти наизусть знал "Новый Завет".
Первые шаги в астрономии он сделал с помощью своей матери. Ему было пять лет, когда вместе со своей трехлетней сестренкой Бертой утром 9 октября 1847 г. он наблюдал солнечное затмение с помощью остроумного приспособления -- ведра с водой, служившего своего рода целостатом и отражавшего всю картину. (С этой целью его мать специально поставила "прибор" с восточной стороны дома.) Второй раз он наблюдал солнечное затмение 28 июля 1851 г. с помощью той же "установки" и через закопченное свечой стеклышко. Теперь у него было уже два "ассистента" -- семилетняя Берта и пятилетний братишка Эрнест. Пораженный необыкновенным явлением еще более, чем в первый раз (тогда затмение было кольцевым, теперь же Луна закрыла 60% солнечного диска), Камилл на следующий день бросился за объяснениями к учителю и получил от него первую в своей жизни астрономическую книжку -- по космографии. Чтобы хоть как-то понять трудный для него текст, он старательно, страницу за страницей переписал всю книгу! Больше всего его поразило то,что уже в древности люди умели предсказывать затмения,то есть предсказывать движение светил на небе! Здесь впервые проявились характерные черты будущего астронома и просветителя: любознательность, прежде всего по отношению к небесным явлениям, и стремление приобщить других к тому, что удивило его самого.
Не только небо привлекало Фламмариона. Он часами готов был рассматривать цветы, следить за развитием и поведением куколок и бабочек, собирал загадочные окаменелости...
После окончания (в 9 лет) начальной школы Камилл изучает латынь у местного кюре, а в 1853 г. по желанию матери поступает в духовную школу при соборе в старинном городке Лангр. Но и здесь он больше увлекается метеорологическими и небесными явлениями: следит с крепостных стен, как изменяется видимость вершины Мон-Блана, наблюдает появление и исчезновение тумана, зарисовывает в 1853 г. новую комету.
В 1854 г. семья переезжает в Париж, оставив Камилла доучиваться в Лангре. Но после рождения в 1856 г. четвертого ребенка -- сестры Марии материальное положение семьи настолько ухудшилось, что Камиллу пришлось прервать учебу, переехать в столицу и начать трудовую жизнь, чтобы помогать отцу, занимавшему скромную должность у фотографа. Четырнадцатилетний Камилл становится учеником гравера-чеканщика, но не оставляет мысли получить образование и даже сдать экзамен на степень бакалавра.
Камилл получает среднетехническое образование в Политехнической ассоциации, параллельно обучается в частной школе живописи, самостоятельно изучает английский, алгебру, геометрию. Он снимает маленькую мансарду и все свободные (то есть отрываемые от еды) деньги тратит на книги. В его библиотеке уже к 1858 г. насчитывалось 230 томов. Число их увеличилось через шесть лет до тысячи, а к концу жизни -- до 12 тысяч. Живется ему нелегко,но помогает его огромная работоспособность, целеустремленность, общительный характер и плюс предприимчивость в реализации задуманного.
Так, в школе живописи Камилл создает свое первое объединение по интересам -- "Академию молодежи", через которую к тому же организует и оказание бесплатной помощи нуждающимся студентам. С этой целью он сумел привлечь к участию в деятельности этого Общества ученых, художников, литераторов. Тема его вступительного сообщения на первом заседании Общества "Чудеса природы" сразу показала направление ума и немалые познания юного президента "Академии". Доклад имел большой успех. В эти же годы Фламмарион впервые попробовал себя и как писатель.
В мае 1858 г. тяжелая болезнь, вызванная крайним переутомлением, нервным и физическим истощением (Камилл потерял сознание в церкви), едва не свела его в могилу. Но неожиданно именно этот случай стал переломным моментом в его жизни.
Навестивший Камилла молодой врач господин Фурнье заинтересовался огромной (в 500 страниц) рукописью, лежавшей возле больного, и из беседы с ним убедился в незаурядности ума и образованности своего 16-летнего пациента. Это был первый труд Фламмариона "Всеобщая космогония". Много позже, в 1885 г. в сильно измененном виде книга увидела свет под новым заглавием: "Мир до появления человека". Врач, имевший некоторые знакомства в ученом мире, нашел тогда единственно верное лекарство: спустя немного времени он объявил больному, что после выздоровления его готов принять в свой штат в качестве ученика астронома сам знаменитый Урбен Жан Жозеф Леверье, директор Парижской астрономической обсерватории. Дело быстро пошло на поправку и 24 июня 1858 г. в 10 часов утра Камилл Фламмарион после краткого экзамена-собеседования был принят на должность астронома-вычислителя с весьма значительным для него ежемесячным содержанием в 50 франков.
Вступление в штат всемирно известного научного учреждения окрылило Фламмариона. Казалось, начинают осуществляться его мечты об исследованиях неба! Вычисления давались легко. И уже в том же 1858 г. Фламмарион наблюдал в телескоп обсерватории прекрасную комету Донати... Звездное небо рождает у него новые планы, будит фантазию... Однако иллюзии вскоре рассеялись.
Официальная служба на обсерватории не составляла труда, но была скучна: изо дня в день приходилось вычислять с помощью таблиц координаты звезд. Между тем в астрономии Камиллу виделись не одни только цифры. Романтический, загадочный мир небесных тел, бесконечность Вселенной -- вот к чему устремлялись его ум и душа. Он хотел узнать устройство звезд, их размеры, температуру, свечение. Продолжая учиться, Камилл сдал экзамены на степень бакалавра... Служба его обычно заканчивалась в 4 часа пополудни и он имел достаточно свободного времени для своих мечтаний о тайнах Вселенной, о далеких космических путешествиях... Результатом стал его второй труд "Воображаемое путешествие в лунные области: сообщение одного юного философа". Раскритикованная самим автором эта работа никогда не была опубликована.
В 1861 г. Фламмарион написал свое третье сочинение "Множественность обитаемых миров". Но как осуществить публикацию? Одну из глав своего творения Фламмарион подложил в корректуру обсерваторских "Анналов" и таким образом привлек к ней внимание издателя обсерватории господина Малле-Башелье. Ознакомившись со всей работой, он выразил желание напечатать ее. Это первое опубликованное сочинение Фламмариона вышло через несколько месяцев в 1862 г. тиражом 500 экземпляров. Дебют удался: книга имела огромный успех во Франции, а затем и во всем мире. Она поражала не только глубиной содержания, но и литературными достоинствами -- живостью, образностью языка. Знаменитый французский критик и писатель Ш. О. Сент-Бев откликнулся на сочинение юного автора хвалебной статьей. Виктор Гюго написал Камиллу личное письмо из своего изгнания (после поражения революции 1848 г. и восстановления монархии он жил в Англии). В дальнейшем судьба косвенно связала эти две фамилии -- Фламмариона и Гюго... В эти дни проявилась еще одна характерная черта Фламмариона -- острое чувство независимости: он отказался принять приглашение на прием в королевский дворец в Тюильри к Наполеону III (которого также ознакомили с его книгой).
На обсерватории же эта публикация Фламмариона была встречена иначе. Известный всему Парижу (и даже всему научному миру) своим раздражительным характером Леверье вызвал к себе юного писателя-философа, нарушившего субординацию и отклонившегося от строгой стези астронома-вычислителя, и холодно сказал ему: "Я вижу, месье, что вы не стремитесь остаться здесь... Нет ничего проще, вы можете удалиться..." -- Это был новый резкий поворот в судьбе Фламмариона.
Ущемленный в своей гордости 20-летний Камилл Фламмарион дал клятву в адрес Леверье: "Он заставил меня уйти, он уйдет сам!" (которую,кстати, и выполнил к 1870 году). Но, вместе с тем, Фламмарион обрел полную свободу для творчества, для раскрытия своих истинных наклонностей. Работой он также был обеспечен: один из его старших друзей академик Ш. Э. Делонэ добился для него места в Парижском Бюро Долгот с окладом в 200 франков в месяц! Успех первой книги Фламмариона вызвал поток предложений о сотрудничестве в различных журналах и газетах. Он становится научным редактором и одним из авторов в ежегоднике "Космос", сотрудничает с "Французским обозрением", публикуется в "Живописном сборнике", в газете "Век".
Перед Фламмарионом распахнулось необъятное поле деятельности: он мог теперь не только излагать свои мысли и знания о Вселенной, но и приобщать к новым захватывающим открытиям в любимой им астрономии все новых и новых читателей. О широте и глубине научных интересов Фламмариона можно судить по темам его первых статей для "Космоса": "О судьбах астрономии", "Звездная астрономия, или далекая Вселенная", "Единство силы и единство материи". Свое сотрудничество с газетой "Век" он начал в 1866 г. с информации с переднего края науки: "Химический состав звезд, раскрытый благодаря анализу их света". (Как тут не вспомнить хотя и набивший уже оскомину пример злополучного утверждения в 1852 г. родоначальника агностицизма Огюста Конта о непознаваемости в принципе состава звезд!) В дальнейшем Фламмарион писал для этой газеты по две статьи в месяц. Небезынтересно, что даже далекие от естественнонаучной тематики издания, вроде журнала "Политические и литературные анналы", охотно печатали статьи молодого астронома-философа.
В это время Фламмарион пробует себя и в преподавании: читает курс лекций по астрономии в "Политехнической ассоциации" и даже получает там в октябре 1868 г. звание профессора.
Наряду с этой разнообразной литературной деятельностью, преподаванием и службой в Бюро Долгот, не прерывалась работа Фламмариона над новыми книгами. В феврале 1865г. увидело свет его второе большое сочинение (около 600 страниц), также с философским уклоном "Миры воображаемые и миры реальные", а в июле -- первый объемистый популярный учебник по астрономии "Небесные чудеса". Спустя два года вышла его замечательная и также учебная книга по истории астрономии "История неба", написанная в форме занимательных бесед нескольких просвещенных друзей (в духе знаменитого в свое время сочинения Б.Фонтенеля, влияние которого безусловно сказалось и на первой публикации Фламмариона). В 1869 г. появилось новое большое сочинение Фламмариона, более широкого содержания "Научные созерцания" с подзаголовком: "Природа: растения, животные, человек". С 1867 г. Фламмарион начинает издавать собрания своих лекций "Этюды по астрономии" (к 1880 г. их вышло девять томов). Успех всех его сочинений оставался неизменно большим.
Вместе с тем, Фламмарион остается астрономом-исследователем, стремится к непосредственному изучению неба. В 1866 г. он устроил себе небольшую наблюдательную площадку, сняв для этой цели террасу на улице Гей-Люссака в Париже. Здесь со скромным 108-миллиметровым телескопом он исследовал изменения блеска новой звезды, вспыхнувшей тогда в созвездии Северной Короны, наблюдал зодиакальный свет, тщательно изучал некоторые явления на поверхности Луны.
По-прежнему интересовала Фламмариона и метеорология. С 1867 по 1880гг. он совершил 12 полетов на воздушном шаре, чтобы непосредственно наблюдать и изучать процессы в атмосфере: формирование облаков, изменение температуры в зоне тумана и т.п. Первая же небольшая брошюра Фламмариона об этом "Мои воздушные путешествия" (1869 г.) вызвала новый рост популярности ее автора. Для измерения освещенности в атмосфере Фламмарион использовал изобретенный им в 1867 г. фотометр, в котором изменения освещенности регистрировались (в произвольной фотометрической шкале) на валике, покрытом светочувствительной бумагой и вращавшемся с помощью часового механизма. Позднее он применил этот фотометр для аналогичных измерений во время солнечного затмения 22 декабря 1870 г. Свои метеорологические наблюдения Фламмарион описал в сочинении "Атмосфера (Популярная метеорология)" (1871 г.)
В 60--70-е годы раскрылся необыкновенный талант Фламмариона как популяризатора науки, начавшего совершенно новую эпоху в этой особой области взаимоотношений науки и общества. До него уже было немало астрономов, которые занимались и популяризацией, уделяя этому часть своего времени: Б.Фонтенель, Ж.Лаланд, Ж.Био и блестящий Ф.Д.Араго. Но именно Камилла Фламмариона следует назвать подлинным родоначальником популяризации астрономии -- в особом смысле: не как упрощенчества науки, низведения ее до уровня "широких масс" (недаром Фламмарион не любил употреблявшийся тогда термин "вульгаризатор науки", то есть упрощающий науку), но как способа приобщения этих "масс" к великим тайнам природы и к великим именам, эти тайны открывавшим. Популяризацию науки он возвел в ранг высокой просветительской и воспитательной миссии, ставшей для него главным делом жизни.
До Фламмариона научная элита делилась своими знаниями в той или иной конкретной области астрономии, по возможности строго и доступно излагая определенную сумму научный сведений, но мало заботясь о возбуждении самого интереса к своей науке в целом.
Другой полюс в представлении космической тематики занимают литераторы-фантасты, психологи и философы, вроде Лукиана в Древнем Риме или наших знаменитых современников Рэя Брэдбери, Станислава Лема, братьев Стругацких. На астрономическом материале (используя его, скорее, в качестве фона и не особо заботясь о научной основе своих творений) они пытаются (и делают это очень талантливо!) внедрить в умы читателей свои философские и социальные идеи -- неразрывной связи человека и Вселенной, ответственности его за вмешательство в природные процессы, стремясь возвысить человека с маленькой планеты до космического миропонимания.
Фламмарион впервые соединил в себе оба эти полюса -- просветительство в области конкретных знаний и воспитание души -- через знакомство с небом -- с целью распрямить, поднять человеческую личность, избавить ее от приземленности инстинктов и забот, присущей представителям животного мира. Он стремился возвысить своих читателей до понимания глобальных, космических проблем бытия, до осознания места и роли человека разумного в этом круговороте жизни, -- одновременно, конечном, как конечен отдельный человек, и бесконечном, как бесконечна Вселенная, наполненная жизнью, "живая Вселенная".
Захваченный еще в детстве величием Космоса и силой человеческого ума, способного предсказывать движение небесных светил, Фламмарион рано стал задумываться и о месте человека во Вселенной. Нечаянная встреча в семилетнем возрасте с... похоронной процессией глубоко поразила и ранила его воображение смертностью всего живого: "Значит, и я умру?!" -- спросил он товарища и тут же выразил детский протест: "Смерти не должно быть!" Это неприятие противоречия между вечностью окружающего мира неживой материи, Вселенной и смертностью всего живого в ней он пронес через всю свою жизнь. Фламмарион пытался разрешить это противоречие в своих космо-философских, космо-психологических сочинениях, -- с одной стороны, фантастических, а с другой, неизбежно примыкающих к религиозным представлениям как наиболее доступной ранней форме осознания окружающего мира,в которой человек пытался (да и сейчас порой пытается) преодолеть это кажущееся противоречие.
Эту сторону литературной деятельности Фламмариона обычно деликатно обходят в юбилейных статьях о нем, либо резко критикуют, считая отступлением в мистику, слабостью, грехом, порочащим его как популяризатора науки. Но, быть может, именно неразрывное восприятие Космоса и человека как важнейшего, непременного, не исчезающего бесследно никогда элемента этого Космоса и вдохновляло Фламмариона в его стремлении проникнуть в философские тайны Мироздания? Возможно, именно в таком восприятии и представлении Космоса и таилась притягательная сила сочинений Фламмариона? Ибо судьба человека и человечества в целом всегда особенно интересовала людей думающих. Но для этого надо было пробудить их разум, просветить самые широкие слои "людей с улицы", показать им красоту и закономерность Вселенной и их связь с ней. В этом воспитании космического мировосприятия Фламмарион видел одну из главных целей общеобразовательной системы в государстве вообще. Он был убежден, что такое воспитание со временем может поднять людей над мелкими заботами, отвлечь от распрей, политических споров, даже от войн, -- эту миссию он и принял на себя.
Считая Человека, Разум венцом творения, главным элементом Мировой Гармонии, а потому и ответственным за ее поддержание, Фламмарион не побоялся в своих космофилософских сочинениях объединить астрономические проблемы с проблемами физиологическими и психическими. Он обсуждал вопросы о бесконечности Вселенной и о возможности бесконечной жизни в ней, даже в применении к одной индивидуальной личности -- проблему бессмертия чего-то в человеке, что обычно именуют "душой", психической частью человека. Отсюда -- философская и,на первый взгляд, даже мистическая окраска некоторых сочинений Фламмариона, отвращавшая от него многих астрономов-специалистов. Действительно, такие названия как "Бог в природе, или материализм и спиритуализм перед современной наукой", "Миры воображаемые и миры реальные", "Неизвестные естественные силы", "Неизвестное и проблемы психики", "Смерть и ее загадка" не могут не шокировать "правоверного" естественника... Между тем, Фламмарион в поисках ответа на эти вопросы опять-таки возлагал надежды на... безграничное богатство, разнообразие свойств самого Космоса, Природы. Он искал во всем этом проявление "неизвестных", но, вместе с тем, "естественных" сил. Полет его фантазии порождает картину возможного переселения бессмертных душ умерших на Земле людей не в рай, не в ад, а... на другие планеты, например, на Марс! Абсурдная идея? -- Скорее, парадоксальная... Недаром один из советских критиков Фламмариона говорил, что рай у него -- это хорошо обставленная обсерватория!.. Но не эти ли идеи стали истоком глубоких философско-психологических "Марсианских хроник" Рэя Брэдбери?...
Казалось бы, подобными сочинениями Фламмарион лишь "сбивал" читателя с правильного пути, уводил его от науки (в чем его и обвиняли). Но именно один из таких философских романов Фламмариона "Стелла" увлек в звездные просторы воображение десятилетнего одесского школьника, будущего академика Г. А. Шайна, ставшего выдающимся астрофизиком и задавшего спустя полвека своими открытиями в мире звезд загадку самим физикам-ядерщикам... Видимо, не затронув струн души, не пробудишь и ум человека. Именно в таком всеохватном и живом общении со Вселенной таился секрет вдохновляющего воздействия книг Фламмариона на читателей.
Напомним одну старую истину: познание чего-либо всегда более эффективно, когда оно активно. С 1864 г. Фламмарион принимается за создание пособий для самостоятельных наблюдений неба любителями науки. В течение почти 60 лет он составлял и регулярно публиковал ежемесячные карты неба с указанием расположения планет. По аналогии с "Астрономическими ежегодниками" для специалистов эти карты составили "Астрономо-метеорологические ежегодники" Фламмариона. Он публиковал их в журналах, где сотрудничал. Сначала в "Живописном сборнике", затем в ежемесячных обзорах основанного им журнала "Астрономия". С 1893 по 1925 гг. они выходили в виде отдельных годичных томиков. (Эта работа была продолжена коллегами Фламмариона и после его кончины.)
Осуществить другую свою мечту -- создание Народной обсерватории для всех Фламмариону удалось лишь много позже, спустя более четверти века.
С 1866 г. Фламмарион начинает проводить свои общенародные ежемесячные астрономические конференции на бульваре Капуцинов, где выступает с публичными лекциями. Как писал в 1925 г. один из первых биографов Фламмариона Э. Туше, "весь интеллектуальный Париж приезжал послушать астронома, известность которого распространялась с каждым днем все дальше".В этих лекциях Фламмарион использовал составленные им пособия по практической астрономии -- большую звездную карту, которая включала все звезды, видимые невооруженным глазом; подвижную планисферу, по которой можно было определить положение звезд на каждый день и час года; глобусы Луны и Марса. (Особое внимание к этой планете в Х1Х и еще долгое время в ХХ вв. объяснялось надеждой астрономов обнаружить именно на ней еще один очаг разумной жизни в Солнечной системе, помимо Земли.)
Растущая известность Фламмариона вызывала множество приглашений. С 1866 по 1914 гг. он объездил со своими лекциями многие страны Европы, проводил астрономические публичные конференции в различных городах Франции (не забыв и городка своего детства Лангра). В Милане он близко познакомился с известным астрономом Дж. Скиапарелли. Эти поездки были связаны с немалыми материальными затратами -- на печатание афиш и приглашений на лекции, на их рассылку -- все за свой счет, конечно. Поэтому нередко Фламмарион сам рисовал, раскрашивал и расклеивал афиши. Последнее выступление К. Фламмариона на подобной публичной конференции, уже для несравненно более обширной аудитории -- по радио -- состоялось за несколько месяцев до кончины ученого. 26 ноября 1924 г. он выступил перед микрофоном (установленным в его рабочем кабинете в Жювизи и специально соединенным с радиостанцией Высшей школы почт и телеграфов) с краткой вступительной речью, предварявшей цикл, как писали в 1924 г., "радиоастрономических" (!) бесед одного из членов Французского астрономического общества Дж. Морриса. (Этот термин, удивляющий современного читателя, -- ведь дело было за семь лет до открытия Янского! -- не означал ничего иного, как "беседы по радио"). Такой новый способ общения со всем миром Фламмарион, столько сил и энергии потративший на свои поездки, оценил в своем выступлении сполна.
Полная творческого горения, энтузиазма научная и популяризаторская деятельность Фламмариона была на короткое время прервана Франко-Прусской войной 1870--1871 гг., закончившейся унизительным для Франции миром. Призванный в Национальную гвардию Фламмарион в составе инженерных войск в чине капитана нес со своим небольшим отрядом в несколько человек (в основном из астрономов же) наблюдательную службу на подступах к Парижу, засекая огневые точки артиллерии противника, обстреливавшего столицу.
Бессмысленная война, в которую ввязался Наполеон III, сам попавший в плен; последовавшее за ней окончательное падение монархии во Франции; краткие дни Парижской коммуны и затем кровавая расправа с ее защитниками -- все это проходит для Фламмариона как бы на другой планете... Политические баталии, войны, революции чужды ему и вызывают у него лишь чувство горечи и недоумения перед нелепостью поведения вроде бы разумных существ.
Еще в детстве, наблюдая однажды прохождение войск через родной городок, он задумался над вопросом, -- почему это одна нация должна враждовать с другой? В своих "Мемуарах" Фламмарион писал, что так и не мог понять этого в течение всей своей жизни. Особенно тяжелое впечатление произвела на него первая "великая бойня" -- 1-я мировая война. Ведь сама природа, рассуждал Фламмарион, в свое время неизбежно обречет человека в старости на страдания, болезни, угасание... Понятен героизм человека, когда он, жертвует собой, спасая другого в минуту опасности. Но можно ли признать естественным, когда миллионы здоровых молодых людей бросаются на другие миллионы, чтобы истребить друг друга?! -- А вокруг расстилается безбрежный звездный мир, бесконечная Вселенная с ее тайнами, куда более достойными внимания и усилий для их раскрытия, чем все войны и перевороты на Земле!
И несмотря на то, что критики этих рассуждений Фламмариона, особенно в нашей литературе 30-х и более поздних годов, не без основания упрекали его в наивности, непонимании классовой борьбы, тем не менее в его высказываниях и оценках современных ему событий звучат порой провидческие мысли... Вот что писал он, например, в июле 1871 г. в предисловии к 7-му изданию своей книги "Бог в природе": "Война и кровавый переворот только что прошли по лицу Франции и подобно какому-то адскому вихрю все привели в брожение, все ниспровергли, оставив за собой развалины и кладбища. Война разгорелась из-за честолюбия некоторых преступных людей и из-за простодушия народных масс, ложный патриотизм которых еще долго можно будет воспламенять политическими химерами. Восстание в Париже произошло от нелепых замыслов нескольких личностей, считающих себя республиканцами и столь же преступных, как те правители, которых Макиавелли научил презирать и обманывать народ. Оно много обязано также и невежеству толпы, позволяющей руководить собою вожакам партий, этим неистовым безумцам, которые, желая властвовать, охотно обратили бы весь земной шар в сплошное кладбище... Легко доказать, что эти гибельные катастрофы происходят от отсутствия истинных чувств в сердцах людей, от отсутствия чистых основных начал в их разуме..." (цитир. по статье А.В.Виноградова в "Мироведении", вып.4, 1935, стр.264). Тот же автор с содроганием сообщал, что в своей книге "Атмосфера" Фламмарион называет дело Коммуны "зловредным" и считает ее ответственной за гибель тысяч "обманутых" бедняков. На исходе XX в., пережив еще одну "Коммуну" 1917--1991 гг., мы совсем по-иному воспринимаем теперь эти "наивные" рассуждения Фламмариона. И нам близки его слова, сказанные им в его "Популярной астрономии" более ста лет тому назад: "Современным народам, -- писал Фламмарион, -- вместо того, чтобы соперничать между собой в изготовлении пушек в 80, 100 или даже в 150 тонн..., не лучше ли было... хотя сотую часть этих средств посвятить на опыты, имеющие целью открыть нам дивные тайны природы..." (Продолжение следует)